Тон градостроительному нигилизму задал Шаймиев

6 августа 2005 года

Начав застраивать центр Казани, власти и местные градостроители получили редкую возможность создать здесь значительные, в несколько кварталов каждая, зоны, сохранившие колорит и обаяние старинного города. Ведь в самом начале девяностых еще живы были не только красивые старые здания, но и встречались настоящие фонарные столбы XIX века, великолепные кованые ворота, балконные решетки и парапеты, номерные таблички. Удивительно, но в самом центре Казани целиком сохранились исчезнувшие в других городах купеческие усадьбы с их лабазами, складскими галереями и службами - это были практически готовые экскурсионные объекты.

Отдельного упоминания заслуживает деревянная Казань, с которой могли соперничать лишь Томск и Архангельск. Улицы Волкова, Ульяновых, Тельмана и Касаткина были застроены в полном смысле слова шедеврами городской деревянной архитектуры.

Старая Казань долго сохранялась благодаря стечению двух обстоятельств - во-первых, ее не задела война, а во-вторых, не было денег на строительство в заселенной части, строили на свободных окраинах, экономя на переселении жильцов. И центр остался как бы законсервированным: в самом что ни на есть сердце города были дощатые сортиры и колонки. Вдобавок для Казани характерно наличие заселенных оврагов. Представить себе, как может туда проехать "скорая помощь" или пожарная машина, совершенно невозможно. Жизнь в этих трущобах для людей была невыносимой, и проблема требовала решения. Как ее решали, знают все.

Ошибочно думать, что сохранение наиболее ценной части рядовой городской застройки требовало каких-то огромных затрат. Конечно, нужны были деньги, но еще больше нужны были желание и способность сделать то, что давно делается в цивилизованной Европе, сохраненные старинные центры многих городов которой живут полноценной жизнью.

Ни желания, ни способностей не оказалось. Как следствие, не оказалось на это и денег. И сейчас вышедший в 1993 году Каталог-справочник памятников истории и культуры РТ в его казанской части выглядит просто списком снесенных строений.

А вместо снесенного на золотой земле Суконки появились убогие строения из силикатного кирпича с зелеными крышами, как в детском строительном конструкторе. Здания на углу Луковского и Павлюхина органично смотрелись бы где-нибудь в Нижних Перемячах, поставить их в историческом центре - все равно что плюнуть городу в лицо. И уж совершенно непечатные выражения приходится сдерживать при виде домов в самом начале улицы Баумана.

Кремль стал просто гарниром к возведенной здесь мечети Кул Шариф: место, выбранное для мечети, явно свидетельствует о существовании идеи взятия исторического реванша градостроительными средствами. В идею татарского градостроительного реванша вписывается отказ от восстановления колокольни Благовещенского собора в Кремле, упорное нежелание возвратить Богоявленскую колокольню на Баумана храму Богоявления Господня (бывший татарский министр культуры так прямо и заявил: не допущу, чтобы на Баумана звонили колокола), снос подчистую многочисленных кварталов старой застройки в русских прикремлевских районах. Но не следует думать, что люди, обрекшие на разрушение русскую Казань, будут лелеять старые камни татарской ее части. Нет, они плюют и на татарское наследие города. Выделенная в отдельную префектуру Старо-Татарская слобода должна была, по планам, стать примером бережного сохранения подлинных памятников истории и архитектуры. На деле она не умирает даже, а уже умерла - запустением веет в любом ее месте.

С сожалением приходится говорить о том, что тон градостроительному нигилизму задал сам президент Шаймиев, уроженец Актаныша - самого удаленного от Казани района. В свое время на одном из совещаний заговорили о недопустимости искажения исторического облика бывшего "Казанского подворья", и он прямо заявил, что какой вид получит старинное здание, тот и будет историческим - в старину, дескать, тоже не на пустом месте строили. Такой подход - не что иное, как карт-бланш для тех, кто вольно или невольно уничтожает историческое наследие города. Европой тут и не пахнет, здесь Азия, где одно слово падишаха успешно заменяет тома профессиональной градостроительной мудрости.

Сейчас от той Казани, что была мне дорога, остался разве что рельеф. Умом понимаешь, что многое из произошедшего неизбежно. Но тем же самым умом понимаешь и другое: все можно было сделать без таких огромных и ничем не оправданных потерь. Но главное-то в том, что город любишь не умом, а душой. Кто как, а я не смогу полюбить ни хайруллинский, ни мингазовский дворец, не говоря уж о корпусах в Азино.

Лев ЖАРЖЕВСКИЙ, "Вечерняя Казань"

P.S. Пока писал этот текст, пришло известие: в Старо-Татарской слободе горит еще один дом.